 Я постоянно читаю журнал «КАРАВАН», в нем артисты так глубоко
описывают свои чувства, можно подумать, что они какие то совсем другие люди.
Учитывая, что на них работает армия журналистов, которые их жизненные
приключения способны описать в художественной форме, то простому обывателю
представляется это достаточно интересным. Только вот иногда противно бывает,
как они любят, как они переживают, как будто тебя заставляют рыться в чужом
белье. И всё это преподносится, как привилегии «белой касты», хотя является
обычным пиаром. Любят и страдают все
люди, но редко кто осмеливается
это опубликовать. Не будучи великим человеком, тем не менее, и я решил описать
мои встречи с тремя Галями, с которыми я общался в своей жизни. Сразу честно
скажу, с Галями мне не везло.
Являясь лидером в нашем маленьком коллективе из двух
человек, Галя была организатором всех
игр. У нее как будто мотор был, она не могла сидеть без дела, ей надо
было, что-то предпринимать. Что интересно, всё это происходило в возрасте
пяти лет. На улице было много моих одногодков, с которыми я потом дружил и
очень серьезно. С Викторм Рябченко и Николаем Путилиным до сих пор дружу. Хотя
и видимся редко, это больше по моей вине. Они готовы и меня видеть и ко мне
приехать, а я по семейным обстоятельствам это не могу и сделать и принять их у
себя. Щетинкин Володя в 16 лет уехал в Ташкент и там погиб на заводе во время
взрыва. О них я потом расскажу, сейчас я хочу осветить нашу детскую дружбу или
любовь, точнее охарактеризовать не могу.
Любовь, я понимаю так, вот она только появилась, и у
тебя забилось сердце быстрее и засосало под ложечкой. Это в юношеском возрасте,
а во взрослом всё гораздо прогматичнее,
сразу же ищешь кусты, где можно уединиться. Ничего тогда у меня такого не было,
но я не мог один день прожить, не поиграв с Галей. Как это воспринимала она, не
знаю, она об этом мне не говорила, а я не спрашивал. Не волновали нас тогда
подобные вопросы. Нам никто не запрещал играть, никто не ограничивал во
времени. Я был не очень привередлив в еде, Галя тоже. Если обед заставал нас у
нас дома, то она ела со мной, если у них, то я ел у них. Галя жила у бабушки. Ее родители были военные и мотались по гарнизонам. По
своему маленькому возрасту, она не очень скучала о них. Я помню, они раз
приехали и через неделю уехали. Неделю я не ходил к ней играть, никто мне это
не запрещал, но своим детским умом я понял, что Гале не до меня. Я вижу папу и
маму каждый день и не раз, а она год не видела не папу не маму. Они ей привезли
большую куклу. Кукла говорила: «Мама»! Это было довольно-таки интересно. Вообще игрушками меня удивить нельзя было, учитываю
бережливость мою и моих братьев и то, что мы приехали в деревню, когда мне было 3,5 года. До этого
папа работал руководителем метеослужбы в городах: Хабаровск, Горький,
Сталинград, Пятигорск. С каждого города он уезжал с новым сыном, жаль, что Толя умер 6-месячным в войну. У него
воспалилось ухо, врачи все были на фронтах и не определили сразу, а потом уже и
не спасли. Папа с Мамой все искали в «капусте» дочку, так и не нашли. Папа в
1946 год ели выжил, у него было прободение
язвы желудка, врачи сказали, что не выживет. Мама готовилась к похоронам, но
папа был очень ответственным и обязательным человеком, как он мог оставить в то
послевоенное, голодное время маму с двумя детьми: 7 и 6 лет (Геной и Вовой). И
потом сказал, что я зря, что ли мучился, давай еще попробуем, может, будет
дочка. Попробовали, получился я
(поскребыш, поскребыш я и есть). У нас все не как у людей и как в сказке.
Старший брат Геннадий доктор технических наук, средний - Владимир, кандидат
технических наук, а я, младший - простой инженер. Сколько со мной пережили, и в армии я один служил,
переписки не было почти полгода. Отец с мамой волновались, тем более, что стали
приходить похоронки на наших ребят служивших в армии. Я же совсем не понятно,
где служил, то ли в России, толи за границей в «горячей точке», все с армии парни фотографии шлют, а их сын
прислал одну и все. Я не мог им сообщить, что фотографироваться категорически
запрещено, что наличие фотоаппарата приравнивается к измене Родине и грозит
длительным сроком заключения. По этой причине весь мой дембельский альбом, это
одно единственное фото, где я моряк. Хотя это и не соответствовало действительности,
в армия я был рядовой-строитель. Правда, как на это еще и посмотреть, многие и
моряки моря толком не видели. А я знаю, что такое шторм 8 баллов, больше только 9 баллов. Знаю что
такое, когда смотришь вокруг, и ничего нет, кроме воды, и день смотришь, два и
начинаешь думать, а вообще где-нибудь люди есть или вот всего один корабль
остался на всю Землю и все, что есть на этой Земле. Сначала меня укачивало, а
потом я очень быстро привык и чувствовал себя достаточно хорошо, хотя очень
многие тогда «травили» за борт. Бывалые моряки сразу же приняли меня к себе в
компанию: «Мол, наш товарищ!» Игрушек у меня было очень много и всяких разных. Ни у кого позже, до самого взрослого возраста, я столько игрушек не видел (паровоз, самолет,
танк стреляющий, автомобили разных модификаций и т.д.) Отец не разрешал
выносить игрушки из дома, а играть можно было. Он был прав, только начнешь кому
что-либо давать, значит «с концами». Галя жила у бабушки, дедушки не было,
причины я не помню. В то время очень много было одиноких женщин и довольно-таки
не старых. Война закончилась совсем недавно. Больше время мы проводили, играя у
Гали. Она была равнодушна к мальчишеским игрушкам. Игры организовывала она,
являясь большой выдумщицей. Я сильно не возражал, Галя, почему-то всегда хотела
быть первой, меня же первенство не интересовала. С бабушкой жил ее сын - дядя
Гали. Звали его Саша. Когда он приходил из школы, то зрелище было очень
интересное. Галя с криком: «Саша пришел» - бросалась ему на шее, он подбрасывал
ее в воздух, она визжала от радости. Это могло продолжать до получаса. Я тогда
по-английски, не прощаясь, удалялся. В таких случаях я шел и думал. А почему у меня этого
нет, Вова может и не смог бы меня подбросить, а Гена был уже достаточно большой
и сильный, в свои 13 лет он мог бы и
меня так подбросить. Как-то не приняты были у нас такие восторги, папа был
молчалив, он постоянно болел, сказывалось ранение и контузия. Однажды он, спрыгнув
со стога сена, ослеп и поэтому ездил на курорт в Одессу. В семье было не принято жаловаться на
обстоятельства в жизни. Раз не жаловались, то и не плакали. Я не плакал вообще, это было непонятно Гале,
она была очень крепкой и сильной девочкой, но изредка, если больно, то могла
всплакнуть. Я был полноватый мальчик, любил поесть, потел и
простывал. Если я один день не приходил в гости, то Галя прибегала сама и
начинала меня гладить и жалеть. Она
обнимала и, причитая, говорила: «Ты не простывай, а то мне скучно без тебя».
Смотрела принимаемые мной лекарства, почему-то
давали пить рыбий жир, я его страшно не любил, Она это знала, наливала себе тоже ложку жира и говорила: «На
раз, два кто быстрее выпьет». Я выпивал
вместе с ней мои братья с интересом смотрели не это, она их совсем не
стеснялась. Укладывала в кровать,
накрывала одеялом и, поглаживая,
баюкала. Такие нежности в нашей семье не
были приняты, теперь я понимаю, смотреть со стороны на это было очень забавно.
Вела она как женщина, ухаживающая за
любимым, видимо переняла это от матери.
Ее отец, приезжая домой из частых и длительных командировок, видимо подобное
внимание получал от жены. Они не обращали внимания на присутствие своей
маленькой дочери, она же, наблюдая это, переняла. У Гали было непонятно откуда сформировавшееся
женское чутье. Она видела, какое у меня настроение и как взрослая женщина, как
могла, успокаивала меня. Поскольку в том возрасте мы еще не имели представление
о сексе, то славу богу до этого не доходило. А если бы имели, то, наверное, и
это бы было у нас с ней. Родителям некогда было, папа и мама работали в школе,
а братья шутили, ты, что-то загрустил, не пора ли к Гале сходить. Когда эту
шутку услышал отец, то сверкнул глазами, суровый был человек. Что им говорил, я
не знаю, но больше они надо мной не подшучивали по поводу моей подруги. Однажды нас все таки заинтересовало наше половое
различие, тем более, что в деревне это было все на виду. Не у людей, до этого, слава Богу, не доходило, а
у животных. Особенно впечатляло сношение бугая с коровой. Бугая приводили и
оставляли во дворе, где жила корова. Его хорошо кормили. Если корова не забеременеет
и останется яловой, то резко уменьшает
надои молоко. А молоко в деревне, это и масло, и сметана, и творог и обрат для
свиней. В то время коров держали все, даже первый секретарь райкома партии. Бугай, по человеческим
понятиям, был альфонс, но я думаю, любая женщина хотела бы иметь такого
альфонса. Или собачьи свадьбы. Корова
гуляла один раз в год. Откуда и поговорка: «Что я корова?». Обычно так заявляет
женщина, неудовлетворенная мужчиной, или желающая его как-то задеть. Хотя если
копать дальше, во всем всегда виноваты двое, он и она. Уже зная, что интересоваться своими половыми органами,
это не этично и запрещено, однажды мы с
Галей уединились для просмотра наших детородных органов. Дело было за их сараем, чтобы нас никто не увидел и
подсмотрел. Я у нее не нашел ничего примечательного. Правда, пока там,
собственно, и смотреть было не чего, природа позаботилась, и женщина встает во
всей красе только уже оформившаяся, готовая к
воспроизводству себе подобных. В детском возрасте, чтобы не привлекать
внимание мужчин, дабы не повредить будущей матери, все достаточно просто и
непривлекательно. Ей же очень понравилось, что у меня он может быть то большим,
то маленьким. Как ты это делаешь? Я у себя не могу. На этот вопрос я не знал
ответа. Галя предложила спросить у папы. Я папу побаивался и сказал, что
спрашивать не буду. Тогда она сказала: «Вот приедет мой папа, я у него и у мамы
спрошу». Пусть уж простит меня Галя за такое описание подробностей, тем более, что люди мы теперь глубоко пожилые, а я до сих пор храню в памяти нежные, по детски наивные, свои первые и не порочные чувства к ней. Спрашивала или нет, наверное, нет. А то бы рассказала мне. Реакция ее
родителей была бы нестандартная. Вероятно, они бы поинтересовалась, а кто тебя
надоумил. И где ты видела, кто это мальчика и т.д. и т.п. Таких взаимоотношений
как с ней, у меня не было ни с кем и никогда. Правда длилось это не долго,
через год она переехала на другую улицу, а потом совсем уехала из Бурлина. Я уже стал взрослее и уже сторонился девчонок,
потому что дразнили «тили-тили тесто, жених и невеста». Совершенно недавно я
узнал, что папа у нее был генерал и занимал большой чин в армии. «Влез» в Интернет
и нашел единственного генерал-лейтенанта П.Н. Лемешко, который в свое время
возглавлял 6 отдел Министерства обороны.
Отдел, занимающийся испытанием ядерного оружия. Что же получается, оказывается
тот генерал, с которым я проводил испытания на Новой Земле, был отцам Гали. Вот
это да! График работы настолько был напряженный, что генерал, с которым я тогда, по долгу своей службы, беседовал
около часа, не спросил, откуда я. Конечно, и я не мог тогда представить, что
это может быть отец Гали. То, что отец у нее был военный и что полковник, а это
был большой тогда чин с очень большой властью и зарплатой, я знал. Ее родителей я не видел, когда они приезжали.
Я и сам стеснялся идти к ним и папа не разрешал ходить к Гале в гости. «У тебя
и папа и мама дома, а она не видела своих родителей целый год. Вот уедут, и
снова можешь ходить в гости. Я же не запрещаю ей приходить к нам». Но ей
некогда было, если бы была свободна, то прибежала бы. Делал это отец только
потому, что они бы и мне подарили подарки, а отец был очень горд и щепетилен.
Многие соседи ходили к ним в гости, но родители никогда и ни к кому в гости не
ходили. Родители мои были по тем временам достаточно
образованные люди, мама окончила Воронежский университет, у папы было не
законченное высшее образование. Закончив три
курса Ленинградского горного института, он был вынужден пойти на
метеокурсы, по той причине, что умер у него отец. Он был старший в семье, ему приходилось посылать матери деньги. На
метеокурсах была большая стипендия, и еще он работал. Папа был очень
ответственный человек. Приехали мы в Бурлин из-за мамы. Мы жили в Пятигорске
на метеостанции, а рядом были серные источники, от них шел сероводород. У мамы
начало болеть сердце. Врачи сказали, что
надо сменить климат, уехать оттуда. Мама была родом из Облавки, деревни в 20 км от Бурлина. Она уговорила
отца поехать к себе на родину. Даже в Уральске отцу не было работы, там тогда метеостанции
ещё не было. В Бурлине директором школы работал С.А. Кузнецов, мамин сокурсник по Уральскому педагогическому техникуму. В то время как раз
в школе не было учителя физики, а у мамы специальность была синоптик-физик. Папа стал преподавать в
школе рисование и черчение и замещать тех учителей, которые болели. Замещал
практически по всем предметам, кроме русского языка. Писал он каллиграфическим
почерком, но так как окончил украинскую школу, то много делал ошибок. В
остальных предметах он был очень силен.  Надо отметить, что в школе много было специалистов, которые
не вели данный предмет, но знали его лучше учителей. Так, например, Григорий
Евгеньевич Вернигор, преподававший конструкцию и эксплуатацию тракторов и сельскохозяйственных
машин (был у нас тогда такой предмет в старших классах), всегда решал
экзаменационные задачи на выпускных экзаменах. Делать это надо было быстро,
получали задачи в 7часов утра, а в 9
часов уже начинались экзамены. И за два часа надо было решить все варианты. Он
справлялся быстрее всех. Решали все преподаватели по математике, но Григорий
Евгеньевич был в этих вопросах настоящий корифей. Он и объяснял лучше всех, но
был большой бабник. И его не допускали к преподаванию дисциплин в старших
классах, где были девушки, во избежание,
«как бы чего не вышло». Могло и
ЧП произойти, он был красив, силен, как бы теперь сказали с нордическим
характером. Женщины его любили. Наши девушки в деревне взрослели раньше, чем в городе. Трактора же учили только
мальчики, вот он и преподавал нам их. Он нам говорил не только про трактора. Но
и про женщин, особенно, его привлекали
их ноги, и ноги длинные. Мы его спрашивали, а какая связь, женских ног с
тракторами. А как же, рука гладит, гладит все выше и выше дух захватывает,
вроде как на большой скорости едешь, и
все еще не дошел. А у коротышки раз и все.
Так и трактор, если его гладишь, он не подведет. И вообще главное в
жизни не трактор, а женщина. Особенно
когда, когда она красивая высокая и любит тебя. Вот вырастите, тогда поймете,
что такое женщина в жизни у мужчин. Это
он говорил в то время, когда пуританское воспитание лежало в основе воспитания
в школе. Не дай Бог, школьница забеременеет,
Директора снимали с работы, как будто он «держал её за ноги».
Учителя в то время были самыми уважаемыми людьми в
деревне, им платили зарплату, в то время, когда колхозники – основное население
посёлка, работали за трудодни и практически весь год он были без денег. Работники
администрации, которые тоже жили «на зарплате»,
постоянно менялись, кто уходил на повышение, кого выгоняли или даже
сажали в тюрьму, а учителя жили до самой смерти в деревни. Редко, кто уезжал в
город жить. Работники администрации в основном шли только на повышение, в
область, в Алма-Ату. Да и умели делать
сельские учителя абсолютно все. Так полы во вновь построенной двухэтажной
школе, стелили мой отец, завуч школы - Солянкин Федор Семенович и Григорий
Евгеньевич. Так школа простояла 50 лет, и не одной щели в полах не появилось, ни разу их не перестилали. Делали
как для себя и даже лучше. Они жили в этой деревне и авторитетом своим очень
дорожили. Иногда только «по бабам» зарывались, но это и не все тогда осуждали,
время было послевоенное. Вдов было много, им тоже хотелось женского счастья.
Вот мужики и «осчастливливали» их. Когда
дети вырастали, то сразу же и видно было, кто отец. Как правило, тогда никаких алиментов не платили. Встреча с другой Галей случилась в 1962 году. Я
только приехал с Ленинграда, ездил туда на экскурсию и жил в «Украинской» школе, не знаю, почему она так
называлась, не думаю, что преподавание там велось на украинском языке, хотя,
кто знает. Это уже была вторая поездка в
большой город. Первый раз я ездил с мамой через Москву в Нарышкино. Это село
возле города Орел, там жили дядя и тетя мамы - Скирда Сергей Иванович и Мария
Аксентьева. Мне очень понравилось и в Москве и в Нарышкино. Тут же я ездил с
группой школьников, я там был старший. Мама договорилась, что в Москве меня
заберет брат Володя, и я останусь с
ним. Ленинград прекрасный город, но две
недели экскурсий меня утомили. В Ленинграде мы жили в школе, с Казахстана была
всего одна группа, остальные группы были с Украины. Украинцы резко отличались
от нас и одеждой и поведением. Мы вели себя вроде, как напуганные, они
чувствовали себя уверенно и вели расковано.
В группе города Суммы, была девушка Галя,
необыкновенной красоты, я такой красивой женщины не видел за всю жизнь не раз.
Меня в ней привлекла необыкновенная грусть в глазах, как будто она хотела
сказать: «Как вы мне все надоели». Но глаза притягивали даже таким неприступным
и холодным взглядом. Мне было 15 лет ей 17. Это очень существенно в этом
возрасте. Тем не менее, в последний день я набрался наглости и подошел к ней.
Спрашиваю её:  - Вы видели, как разводят мосты? Она, посмотрев не меня снисходительно:
- Нет! И давай, на «ты».
- Я хочу посмотреть, а то
был в Ленинграде, а самое интересное не видел. Не хочешь составить компанию? -
она еще раз окинула меня взглядом, теперь уже несколько заинтересованным:
- Хочу!
- Тогда пошли.
В Ленинграде стояли белые
ночи, в двенадцать часов было светло. На метро добрались до станции Финского
вокзала. Рядом была Нева, на наших глазах развели мосты, мы, собственно, для этого и приехали. Насмотрелись и не
очень разговаривали. Я, стесняясь ее красоты и возраста, а ей надоели ухажеры,
а тут еще какой-то, сопляк. Она это не говорила, но на редкие вопросы отвечала
с явным превосходством. Но ни я, ни она не подумали, как будем возвращаться
назад, метро уже не работало. Я подошел
к милиционеру и спросил:
- Как нам попасть на Московский вокзал? В 6
часов уходила «Голубая Стрела» в Москву и я и Галя на ней должны были ехать.
Сержант, ухмыльнулся, посмотрел на Галю, на меня, остолбенел, он тоже видимо не
встречал никогда такой красавицы и говорит мне:
- Пацан, а где ты подцепил
такую кралю, и не оставишь ли ты мне ее? На что я ему:
- А не подавишься ли,
сержант?.
Такой ответ его несколько
ошарашил, вероятно, в Ленинграде, да и в
милиции он работал недавно, поэтому
сразу и не мог сообразить, что же предпринять
на мое дерзкое высказывание. Я подошел к Гале, властно взял ее под руку
и повел, всем своим видом показывая, что даму я в обиду не дам. Гале это восприняла
правильно, она поняла, что в данной ситуации с
представителем власти лучше не входить в
конфликт, а удалиться, и я принял
самое правильное решение. Я вел Галю, а сержант, видимо тоже осознавая свою
бестактность, прокричал вслед:
- В 5 часов откроется
движение, и раньше 6 часов на Московском вокзале вы никак не будете.
Галя спросила: -
Что, влипли?
- «Выходит, влипли». Я подошёл
к такси, выбрал, где таксист постарше, так как я понял, что мужики нас в покое не
оставят, такую красивую женщину они тоже видят, как и я, первый раз. Галя стоит
рядом, я открыл дверь, пригласил Галю в машину, сел сам. Говорю:
- На Московский вокзал. Таксист
удивленно посмотрел и отвечает:
- В 5 часов сведут мосты,
тогда и поедем. Я ему говорю:
- У нас в 6 часов поезд и в
5 надо уже быть на вокзале.
- «У меня не самолет, а автомобиль и даже не
амфибия. Сам пренебрежительно к провинциалам смотрит в зеркало. Вот думаю, действительно
«влипли», тут надо успеть к отъезду и девчонку подбил, а тут мужики губы «раскатывают»
на ослепительную красоту. Думаю, а как же ей это постоянное внимание, я всего
два часа с ней, и меня это уже раздражает,
а она постоянно под «обстрелом» мужчин вынуждена находиться. Нелегка
шапка Мономаха. Таксист говорит:
- Есть один вариант, есть
мост, который не всегда разводят. Но это далеко и дорого.
- Сколько? - спрашиваю,
достаю и даю ему десятку (в то время на эти деньги можно было купить четыре
бутылки водки).
- Хватит?
- Хватит!.
- Поехали. И начались у
нас гонки по ночному Ленинграду. Мостов пять проехали разведённых. Галя, моя
сникла, у меня тоже настроение не особенно. Сейчас 10 руб., да два билета на
поезд это 15 руб., да неприятности от
руководителя. Прижал ее к себе, большего не могу ничего предложить. Она
неожиданно сама прильнула, смотрю, немного успокоилась. Не волнуйся, прорвемся,
все будет хорошо. Её успокаиваю, а у самого кошки на душе скребут. Таксист
поглядывает, ухмыляется. Молчу, от него зависит, успеем ли к поезду. И,
наконец, повезло, очередной мост оказался
не разведённым. На душе сразу же полегчало, Галя тоже обрадовалась, повеселела. Но, что удивительно, от меня не
отпихивается, а еще больше льнет. Меня уже стало это как-то возбуждать. Вот только
этого не хватало. Оттолкнуть – не могу и не хочу, самому приятно. Доехали мы до
школы, я попросил близко не подъезжать, там уже проснулись. Вышел, говорю:
- Спасибо, Вы нам очень
помогли! Водитель говорит:
- Стой! - вынимает пятерку,
возвращает мне и говорит:
- Девушка! Вам крупно
повезло, я за свою жизнь не встречал мальчишек, чтобы вот так могли достойно себя
вести в экстремальной ситуации. А ты молодец, парень! Так держать!
- До свидания, спасибо! Галя побежала, я стою на месте, прихожу в
себя. Вдруг она возвращается и крепко, крепко целует меня. Отходит, смотрит,
машет рукой, и побежала. Остолбенел и не могу придти в себя. Пришел в комнату, учителя будят ребят, никто не
заметил моего отсутствия, начинаю собираться. И на вокзал. Сели в поезд, я и
говорю руководителю, а можно я к другу схожу, а то ведь не успел попрощаться.
Иду и ругаю себя, что же не узнал ее вагон, смотрю во все стороны. Вижу, она
сидит. Она меня увидела, вся расцвела. Что-то прошептала соседке, та пересела.
Она меня спрашивает:
- Коль, а ты что по вагонам
бродишь?
- Тебя ищу.
- Садись! А я ждала тебя. На
вот мой адрес, писать будешь?
- Буду! Сел рядом и не
пойму ничего, она снова ко мне прильнула, мне так хорошо стало, на сон
потянуло. Конверт положил в карман. Тут Галя защебетала, русская речь
вперемешку с украинской. Оказывается она еще и мастер спорта по художественной
гимнастике, призер первенства Украины. Я плохо представлял себе, что такое
художественная гимнастика. Она мне рассказала. Я ей похвастался, какую штангу я
поднимаю, она говорит, врешь. Я встал, взял
и подкинул ее в воздух. Она хохочет, а в ней всего килограмм 50, для
меня это не вес, мешок муки, который я запросто кидал на машину.
- Разобьюсь! - восклицает.
Сели, она смотрит на меня с восхищением:
- Откуда ты такой свалился
на мою голову?. Говорю:
- С Бурлина!. - Она снова хохочет. На следующий
год она заканчивает школу и едет поступать в Киевский университет.
- А, ты, в каком классе
учишься?. Я помялся, думаю, может соврать, но не приучен:
- Перешел в восьмой класс. Галя отдвинулась от меня, смотрит удивленно:
- Не врешь?
- Нет! - отвечаю ей. Она
снова смотрит на меня и, прильнув, говорит:
- А таксист был прав,
сказав, что это редкость в таком возрасте и такое самообладание, так не
бывает. Расскажи мне о себе. Я стал рассказывать. Говорю, а сам думаю, что это
притворство или на самом деле я ей понравился.
Очень хотелось спать, она и
говорит, давай немного вздремнем,
положила голову мне на плечо. Я ее приобнял и провалился, только через час
проснулся, Галя спит, ведь всю ночь не спали, сижу и не шелохнусь, боюсь ее сон
нарушить. Сам рассматриваю, какая она красивая.
Галя проснулась, подъезжаем к Москве, встаю, говорю, что надо идти, У
нее слезы на глазах:
- Ты чего, мы еще
встретимся, я буду тебе писать.
- Обязательно пиши! - вышли
с поезда, кутерьма, Брат Вова нас
встретил, повез к месту проживания. Снова, какая-то школа. Нас расселили, я
сразу же лег и уснул. Проснулся уже вечером. Достал конверт, а там: «Любимому Коленьке, ты первый кому я
призналась в любви. Я хочу быть твоей. Галя». Я сначала рванулся, хотел ехать на вокзал, смотрю на
время, поезд ее уже давно ушел. Такая
тоска меня проняла. Думаю, что же я не посмотрел фото раньше, вот бывает же так
в жизни, всего в шаге была любовь и улетела. Я чувствовал, что никогда большее
не увижу. Тут же иду не телеграф посылаю телеграмму. «Люблю, люблю, люблю!!!» Вместе со всеми мы сходили в мавзолей Ленина.
Пустили нас без очереди, руководитель подошла к милиционеру и сказала, что с Казахстана
школьники, ни разу не были в Москве, проездом, завтра уезжаем. Милиционер
посмотрел на нас, мы и по одежде отличались от остальных, стоявших в очереди. Я в мавзолее был второй
раз, первый раз в 1959 году с мамой,
Капой и Володей Скирда. Тогда были
и В.Ленин и И.Сталин. В 1962 году в
мавзолее остался один В. Ленин, И. Сталин, после известных событий, был перезахоронен
у Кремлёвской стены. В Москве я пробыл две недели, неделю в Москве, неделю в
Жуковском, Вова с Капой были в деревне Облавка у бабушки. С Москвы мы ехали с
Володей, в поезде встретили Гену, он ехал с Грузии, и пересел в поезд в Ершове.  По приезду домой сразу побежал на речку купаться. Раннее
утро, тихо, абсолютно безлюдно, Бурлин ещё спит. Подхожу к речке, а тут девушка,
воспользовавшись отсутствием «соглядателей», выжимает после купания своё бельё,
и вижу я её во всей красе, к тому времени я ещё никогда не видел обнажённой
полностью женщины. Когда она тоже увидела меня, замерла. «Коля?!». Смотрю: «Ба,
Галя!» Она застеснялась и убежала. Она выросла в красивую и полностью
оформившуюся девушку. Хотел подойти,
ведь мы были такие друзья, а тут застеснялся, мысли были заняты другой
Галей. Не получилась достойной встречи через десять лет.
С «украинской» (или «Ленинградской») Галей у нас завязалась
переписка. Галя очень много и интересно писала. Письма приходили толстые, это
заметил отец. Позвал меня и спросил, с кем я переписываюсь. От родителей
никогда и никаких секретов у меня не было, рассказал, что познакомился в
Ленинграде с девушкой. Отцу не понравилось, что она старше меня и уже на
следующий год заканчивает школу. Задет мне вопрос:  - Ты, что думаешь, она будет тебя ждать, пока ты еще
4 года будешь учиться в школе»?
- Не знаю, пока
переписываемся.
- Но ты очень серьезно к
этому относишься. Пишешь тоже много. Чем она привлекла тебя?
- Она очень красивая и ко всему и умная девочка.
- Сколько ей лет?
- 17
- У тебя есть ее фото?
- Да!
- Можно посмотреть. Приношу
отцу, он смотрит на нее, смотрит на надпись.
- Это шутка?
- Я думаю, что нет.
- Ты с ней спал?
- Нет!
- Почему? Здесь написано,
что она хочет быть твоей.
- Я это прочитал, когда мы
уже расстались.
- Что я тебе скажу сын.
Таких женщин, она здесь уже взросло выглядит, так что позволь ее называть
женщиной, очень мало. Красивые женщины никогда не приносили счастья мужчинам. Раз у Вас тут все по
взрослому, то позволь мне чуть вперед заглянуть. Я бы тебе посоветовал
прекратить переписку.
- Почему? Папа она пишет
такие мне письма, не каждый писатель может такое написать. Что плохого может
случиться? Она где и я где.
- Плохое уже произошло. Галю видел, не эту другую.
- Да! И что?
-Так. Вот видишь, тебя живая твоя подруга не заинтересовала.
Она, конечно, не такая красивая, но, тем не менее, тоже хороша, а ты ее
игнорировал. Что будет дальше. Давай прекращай с ней переписку. Сколько с ней
ты общался? Я стал считать 7+5 в поезде, всего12 часов. Отца я послушал, переписку прекратил, Галя писала, я
не отвечал. Жёсткая воля отца сумела подавить во мне моё созревшее мужское
начало. Как только исполнилось мне 18 лет, я написал письмо ей. Пришел ответ,
не ее почерком написанный, ответила мать: «Галя погибла в автомобильной
катастрофе вместе с дочерью и мужем». Я понял, что отец был прав, нет, она со
мной не играла, просто те соблазны, которые ей преподносили мужчины, затмили её
чувства ко мне. Слишком коротка была наша первая и последняя встреча, но
отпечаток в виде неизгладимой душевной раны оставила на всю жизнь.  На Галь мне не везет. Почему я не знаю? Еще одна Галя
мне встретилась на моем жизненном пути.
С армии я возвращался неизвестно куда, в сопровождении двух конвоиров. Когда-нибудь я напишу о причинах подробнее. Ехали с
города Архангельска до Москвы, в купе. И с Москвы в Уральск, тоже в купе. Про
браслеты я сразу же сказал, если оденете, то один обязательно будет со мной. Я
не собираюсь убегать, тем более еду домой. Куда мне скрываться, еще я не
чувствую за собой никаких грехов. Короче, они со мной согласились, а я свободно
выходил в коридор, смотрел уже на знакомые рязанские виды из окна. Вдруг в
коридоре появляются девушка, довольно-таки симпатичная. Стоит и смотрит в окно.
Я еще после армии не разговаривал с
девушками. На «Новой Земле» на точке не было женщин, В «Белушке» они были, но мне
тогда было не до них. Тут стоит живая девушка, я начал с не разговор, ей видно
тоже надоело молчать, слово за слово начали беседовать. Говорить я умел, у нее тоже
была хорошо поставленная литературная
речь. Спрашиваю ее:
- Почему ты говоришь таким книжным языком? Она
отвечает, что живет в Узбекистане, училась в узбекской школе в начальных
классах, поэтому и привился литературный язык. Сейчас живёт в Ташкенте, там такой
язык всех устраивает. Я понимаю, что он немного не такой, как говорят здесь в
России, но пока не переучиваюсь, хотя, видимо, придется. Поступила учиться в
МГУ.
- Занятия начались, а ты
уезжаешь из Москвы.
- Это не надолго, на неделю, просто всех «погнали» на картошку,
папа "отпросил" меня домой. Выходит ее папа, окатил меня холодным и оценивающим
взглядом, зашел в купе. Я спросил, почему
он так строг.
- Да большой начальник
привык командовать, вот и в отношениях с дочерью у него это проявляется. Да
ничего, он меня любит. Мы очень долго болтали обо всем, столько
интересного, узнал я от нее о жизни
детей больших начальников. Папа был первым заместителем министра строительства
Узбекистана. Несколько раз мимо проходили мои конвоиры. Один из них – Саша, никак не отреагировал, а
вот желание второго - Володи вмешаться в
нашу беседу, мне не понравилось. Я их
оставил вдвоем. Потом я заметил, что Володя роется в документах, достал мою
сопроводительную, куда-то вышел и через 10 минут довольный пришел. Выхожу я в
коридор, жду Галю, не выходит, жду час. Понятно, эта «паскуда» показал мою
сопроводиловку её отцу. Возвращаюсь в купе и говорю:
- А Иуда получил свои двадцать
серебряников, а потом повесился. Что доложил, кто я? Думаешь, она теперь с
тобой будет общаться, ошибаешься, «вертухаи» никогда не пользовались уважением
у населения.
- Сейчас одену наручники,
будешь знать.
- Одень, одень, тогда Вам спать придется по очереди. А в Уральске я
от Вас сбегу и поймать меня будет невозможно. В отличие от тебя, урод, у меня
там столько друзей и слава Иуды их не прельщает. Саша вмешался и говорит
Володе:
- Ты зачем сообщил
посторонним людям, кого мы везем, хочешь иметь неприятности по службе? Да, хоть
понимаешь, кто ее отец? Он завтра же позвонит генералу и возмутится: "Что это
такое, нельзя с дочерью спокойно проехать с Москвы в Ташкент. Особых
государственных преступников возят в поездах, а не спецвагонах". Он, наверное, «обосрался»
за свою дочь, смотри какая она красавица. Я же тебе говорил, не предпринимай
нечего не посоветовавшись, ну какой ты тупой. Вижу, назревает конфликт,
крайний буду я.
- Ладно, давайте замнем это.
Мужики я и без ваших советов понимаю, что эта девица не пара мне. Что я смогу с
ней сделать, ну «трахнуть» ночью в туалете, ради сиюминутной радости, мне потом
грозит минимум пять лет. Ей еще нет 18. Папа добьется своего. Все равно он об
этом узнает. А учитывая его положение, ему не предоставит не какого труда найти
меня, и наказать. Это произойдет даже , если я буду сидеть уже, в чем, в отличии
от Вас, я сомневаюсь. Просто вы по молодости
лет и по глупости не все знаете.
- Нашелся тоже старик, умудренный
опытом, парирует Саша.
- Согласен не старик, а вот
насчет опыта засунули бы язык свой в
жопу и молчали бы, глотая слюни.
- Ты сильно-то не хами.
- Да что Вы можете мне
сделать, насрать (выражений, общаясь с ними, я не выбирал), так и так навалили больше некуда, а на большее у Вас «кишка
тонка». Кстати полковник мне дал вот этот телефон и попросил оценить Ваши
действия и можно ли в будущем Вам предоставлять возможность сопровождать более «важных
птиц». У моего собеседника аж морду перекосило.
- Вы что не поняли, почему
едите вдвоем, а раньше ездили по одному. Это я, как сообщил полковнику, какой я
солдат и что умею делать. Так он и говорит:
- В нарушение всех
инструкций, в знак уважения к тебе, сопровождать буду два человека. Мне еще
такие солдаты не попадались.
Вот так, салаги. Теперь
диктовать правила игры буду я. Ты идешь к отцу и говоришь ему, что это не
совсем так, а это выдано для того, чтобы проводницы никого не пускали к нам в
купе. Мы все сотрудники специального подразделения. Едим в командировку в город
Уральск, для выполнения особого задания, какого знать Вам не обязательно.
Николай нарушил правило, в поездах с
женщинами не знакомиться. Вот Володя таким образом и приостановил это. Так что
извините моих сотрудников. Но это сделаете перед выходом в Уральске. А до этого
будете молча наблюдать, как будут
разворачиваться события. Папа, являясь
большим начальником, думал, что дочь беспрекословно будет выполнять его
указания. Но запретный плод, он всегда сладок. Ночью вышел я и смотрю на пролетающие за
окном наши просторы. Выходит Галя, молча, берет за руку и ведет меня в тамбур. Спрашивает: - Кто ты есть?
- Ты же видела бумагу, ты ей
веришь? Молчит.
- О чем тогда нам
разговаривать. Слушай анекдот.
Рассказываю ей анекдот про то, как поспорили генерал с поручиком. Суть не в
анекдоте, а в том, что на высказывания генерала, я справку могу от врача предоставить. Врач может Вам представить справку, что
Вы дойная корова.
- Не верю я справкам.
- Я не собираюсь, каким-то образом оправдываться. Ваше право,
верить или не верить.
- А серьезно можно?
- Нет! Если серьезно, то нам ехать еще 12 часов и
общение нам с тобой запрещено. По какой причине, это меня совершенно не интересует. Все можно «разрулить», но нет
на это времени. С каждой минутой
приближается наше расставание, раз уж получилось так, то лучше и не выяснять
отношения, не успеем это сделать. Это с одной стороны, а с другой, кто я, кто
ты? Даже если все это отмести, мы в разных категориях, папа на меня «смотрит
волком». Он тебя отругает, я этого не хочу, чтобы из-за меня у тебя были
неприятности. Самое лучшее сейчас, разойтись по купе и забыть и вычеркнуть нашу
встречу из памяти. Поболтали и все, мало ли с кем приходится говорить. - Нет! Я так не
хочу! Этими словами ты мне делаешь больно. Тут уже я удивился. Что делать?
Уйти, мне также, этого не хочется, как и ей. Но она не хочет из-за того, что ей
это запретили, а я из-за того, что после армии я разговариваю первый раз с
девушкой, с красивой и умной девушкой. Она заинтересовалась мной и не на шутку.
Это мне и радостно и приятно. Но с другой стороны отец против нашего общения.
Очень жёсткий отец и обладающий огромной властью. Кто я против него, ему сразу
же не понравилось общение дочери с солдатом, а тут еще и его охарактеризовали его
не с лучшей стороны. Я бы на его месте тоже запретил
общение с подозрительной личностью, коей мне его представили. Галя, недолго
думая, обнимает меня и говорит: - А раз времени нет, то и надо спешить. Обожди,
мы еще только познакомились, вот именно только познакомились и уже
расстаемся. Сам же говоришь: «Сейчас расстанемся, осталось уже 10 часов. А
вдруг отец проснется и загонит меня в купе». Я ее потом спрашиваю: - Ты отчего такая смелая.
- Да не смелая я, а отчаянная. Ты здоров, конвоиры к тебе не кого не
подпускают, я себе потом не прощу. У меня такого не было, чтобы неожиданно
влекло к человеку, с которым знакома всего-то ничего. Зато теперь и тебе и мне
будет, что вспомнить. Я молчу. Она замечает с обидой: - Ты думаешь, я
со всеми так. Нет! Поверь мне. Нет! Давай адресами обменяемся, Ты же
приедешь в Москву, да на следующий год. Обменялись адресами. Расстались, так мне не хотелось с ней
расставаться, у меня уже тогда был дар предвидения, я чувствовал - это наша первая
и последняя встреча. Николай Полтавец, февраль 2012, Оренбург |
